«Прежде была теория любви, теперь теория денег»
Итак, читаем комедию «Красавец мужчина».
Ремарка к первому действию, которое у автора имеет пометку «Вместо пролога», - «Сад летнего клуба. Действие в городе Бряхимове». Город Бряхимов нам уже хорошо известен. Здесь погибла Лариса Огудалова. В театре этого города играла Саша Негина (интересно, что одно из действий «Талантов и поклонников» происходило в саду около городского театра). С нравами города мы уже знакомы – встречали и Кнурова, и князя Дулебова.
А в этой пьесе действует Никандр Семёныч Лупачев, которому автором дана выразительная характеристика: «Пожилой барин, очень широко живущий и бросающий деньги. Репутации не безукоризненной; в хорошем обществе не принят». И произносит этот барин такую знакомую нам фразу – «Кабы этому бриллианту хорошую оправу».
И именно он раскручивает интригу комедии, причём, как это часто бывает у Островского, действие уже началось даже до «пролога».
Мы видим, казалось, бы, идеальную пару – супругов Окоёмовых. Жена абсолютно счастлива: «Наше безмятежное счастье никому не мешает… Я благодарю судьбу и блаженствую скромно». Нам рассказывают о встрече их после разлуки: «Видел трогательную встречу супругов Окоёмовых: объятия, поцелуи, слезы». – «Разумеется, со стороны жены». – «Нет, и со стороны мужа тоже, да ещё в придачу он навёз ей кучу разных дорогих подарков». Насторожить может разве только то, что о предстоящем приезде муж уведомил не жену, а Лупачёва (правда, тот тут же объяснит: «Вероятно, хотел сделать вам сюрприз»).
И совершенно неведомо влюблённой доверчивой Зое, что её счастье уже разрушено, и разрушено именно этим «пожилым барином», который мечтает заполучить её: «Эта женщина заблестела бы: я бы не пожалел ничего. Ну, да ещё подождём; чего на свете не бывает».
Никандр Семёнович вовсе не обременён моралью; ему совершенно безразличны человеческие чувства, в том числе и отношение к нему столь желанной Зои. Причём, как подчёркивается не раз, ему нужна дорогая игрушка, которая будет ему полностью подчиняться. И для него хороши любые средства.
Мы тут же узнаём кое-что из прошлого. «Признайся! Ты её любишь?» - «Это до тебя не касается». – «Ты за неё сватался, и тебе отказали?» - «Положим, что и так; что ж из этого?»
Это диалог Лупачёва с Аполлоном Окаёмовым об отношении Лупачёва к Зое, из которого сразу станет ясно, что не сегодня всё началось («Зоя всегда нравилась брату; он зубами скрипел, когда она вышла за Окоёмова», - расскажет Сосипатра). Нам неизвестно, почему ему отказали. Возможно, из-за его репутации (ведь «в хорошем обществе не принят»!) А возможно, из-за того, что судьбу Зои устраивала её тётка (конечно же, не обременённая умом), внушавшая ей: «Не спеши выходить замуж… Может, явится такой красивый мужчина, что заахают все дамы и девицы, вот тогда на зависть всем и бери его» (недаром сам он будет убеждать Зою, что «нехорошо и женщинам покупать красивых мужей»). Очень возможно, и потому, что самой Зое он неприятен. Скажет же она: «Сколько раз меня расстроивал этот человек. После того разговора с ним щемит сердце, как перед бедой, уж лучше разочароваться и страдать, чем совсем не верить в людей». Но только он никак не остановится!
Мне кажется, что именно применительно к нему вполне уместно говорить о «кукловоде», дёргающем за ниточки. Его собственная сестра признает: «Я сразу догадалась, что главным двигателем тут мой братец любезный. Окоёмов действует по его указаниям». Это Лупачёв срежиссирует дьявольский план: развести супругов, внушив расточительному (и растратившему, скорее всего, не без его участия, почти всё состояние жены) Окоёмову мысль о разводе и повторной женитьбе на богатой. Аполлон по возвращении из Москвы «отрапортует»: «Все слухи, все сведения, которые я получил от тебя, оправдались. Могу сказать, что я съездил недаром», - и тем самым подтвердит, что пытался реализовать его замыслы.
Развод должен быть устроен так, чтобы муж смог снова жениться. По российскому законодательству конца XIX века, можно было подать иск на развод в духовный суд, в котором должна была быть доказана причина развода, и одной из причин могло стать «прелюбодеяние одного из супругов»; доказательством могли послужить «показания двух или трёх очевидных свидетелей». Если брак расторгался, то повторно венчаться мог только один из супругов – «пострадавший». По мысли приятелей, вину должна взять на себя Зоя, и тогда… Впрочем, почитаем, как сам Лупачёв будет внушать: «Ты должен совсем оттолкнуть от себя жену, показать ей презрение, унизить её… Для того, чтобы она поняла, что она опозорена, без средств, что ты для неё потерян навсегда». Верх цинизма – его последующие объяснения: «И чтоб утопилась?» - «О нет! До этого не дойдёт. Как они мужей ни любят, а любовь к жизни в них сильнее». – «Ну, так для того, чтоб она к тебе бросилась?» - «Ну, уж это как она знает. Если она не глупа, так будет счастлива, и тебе жалеть её будет нечего». Мне кажется, это посильнее знаменитого розыгрыша в орлянку… Окоёмов должен получить богатую новую жену (если не «несколько миллионов» Оболдуевой, то состояние Сусанны Лундышевой, которое «самым широким требованиям удовлетворяет»), а Зоя достанется Лупачёву – он очень цинично заявит Аполлону: «Коли она умна, так будет не бедней тебя». И дальше: «Что толковать-то! Ты богат как чёрт». – «Допустим и это. Ты меня не попрекай, что я богат; я не виноват, родители виноваты. Как они наживали, это не мне судить: я сын почтительный, мне только остаётся грешить на их деньги».
Он уже подготавливает почву, внушая Зое («на всякий случай; может быть, и пригодится»): «В браках, которые основаны на денежных расчётах, любовь пропорциональна деньгам: чем больше денег, тем больше и любви; убывают деньги, и любовь убывает; кончаются деньги, и любовь кончается, а часто и раньше, если в другом месте окажется для неё богатая практика». Это уже подготовка к последующим событиям, указание, что и муж её думает так же, и своеобразное подведение итогов: «Прежде была теория любви, теперь теория денег».
Застав сцену «измены», Лупачёв демонстративно встаёт на сторону своего «бедного друга» Окоёмова, не постыдившись после слов Аполлона «Господа, теперь вы, нисколько не греша против совести, можете показать даже под присягой, что поведение моей жены не безукоризненно» вставить своё «Нет, этого мало. Я смело скажу, что оно преступно». Думаю, это явное претворение в жизнь слов, что Зоя должна почувствовать себя совершенно опозоренной.
Как он собирался действовать дальше? Мне кажется, что хотел теперь окончательно «открыть глаза» Зое на супруга, чтобы привести её в ещё бо́льшее отчаяние. Недаром же станет просить сестру: «Если Оболдуева здесь или будет здесь, познакомь с ней Окоёмова и доставь ему случай видеться с ней tete-a-tete!» (не предполагая, конечно, что уже ведётся большая работа по их разоблачению). «Чужая душа потёмки», - скажет он, а от сестры услышит: «Уж именно потёмки. Да у всех-то у вас души тёмненькие!»
К счастью, ни автор, ни герои пьесы не дадут ему возможности торжествовать. Сосипатра, ликуя, провозгласит:
Так тонут маленькие дети,
Купаясь жаркою порой.
И подведёт итог: «Позор, которым они хотели покрыть вас, обратился на их голову. Русский человек любит посмеяться над ближним, и смеётся безжалостно. Вот пусть они попробуют теперь показаться куда-нибудь в публичное место; они оценят силу и меткость русского остроумия».
Только вот подействует ли всё это на Лупачёва? По-моему, такие, как он, непотопляемы…
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
"Путеводитель" по пьесам Островского здесь