«Теперь лететь бы к матушке Москве!»
Итак, хроника А.Н.Островского «Козьма Захарьич Минин, Сухорук». Как я уже писала, существуют две редакции пьесы. Первая из них так и не увидела сцены и при напечатании не понравилась почти никому. И.С.Тургенев писал Ф.М.Достоевскому: «На днях, — 2 марта, — я прочёл “Минина“ — и, говоря по совести, остался холоден. Стихи удивительные, язык прекрасный — но где жизнь, разнообразие и движение каждого характера, где драма, где история, наконец? Я совсем другого ожидал от Островского — я никак не думал, что и он станет вытягивать каждый характер в одну струнку. Есть места чудесные — надо всем произведением веет чем-то чистым, русским, мягким — но этого мало… особенно от Островского этого мало».
Консерваторам-критикам не понравились симпатии драматурга к простому народу, резкое обличение боярско-дворянских кругов, демократам - преувеличение роли религиозного чувства в действиях русских патриотов (один из них писал, что герои пьесы «точно выпущены из монастыря и в земском деле видят одно религиозное дело… Этим-то религиозным чувством подвигается Нижний Новгород на то историческое событие, которое решает судьбу России»). Многое в упрёках было справедливым, и, наверное, это заставило автора существенно переработать пьесу, создав вторую редакцию, которая и ставилась в театрах и о которой я и буду писать.
Мы видим снова чёткое указание времени: первая картина - «25 августа 1611 года», последняя - «Июль 1613 года». Два года, вместившие множество событий.
Место действия начала пьесы – Нижний Новгород: «часть Нижнего посада, близ Кремля; направо и налево деревянные лавки, на заднем плане деревянный гостиный двор, за ним видна гора и стены Кремля; налево, в заднем углу на пригорке, башня и ворота в Кремль, направо продолжение Нижнего посада». Мы видим самых обычных горожан: «В гостином дворе торговцы в лавках и у лавок; проходит народ, некоторые останавливаются и покупают разные вещи». И из разговоров узнаём об очень непростой ситуации в России. Давайте чисто конспективно вспомним исторические события – ведь о них много говорят!
Покинутый своими союзниками Лжедмитрий II в январе 1610 года бежал из Тушина в Калугу, где и был впоследствии убит. Москву окружают польские войска, а в апреле 1610 года внезапно умирает Михаил Скопин-Шуйский, по существу, единственный в то время достойный военачальник у русского царя. Поляки предлагают избрать на русский престол королевича Владислава, сына Сигизмунда III, - в июле 1610 года Шуйский низложен (о его судьбе я писала раньше). В сентябре в Москву входит войско гетмана Жолкевского.
Патриарх Гермоген поначалу считал возможным избрание московским царём Владислава (при условии принятия им православной веры), однако вскоре понял, чем это грозит, и, не слушая ни убеждений бояр, ни угроз поляков, освободил москвичей от присяги Владиславу и проклял его и короля. И начал призывать верных сынов России постоять за православие и Отечество: «Вы видите, как ваше Отечество расхищается, как ругаются над святыми иконами и храмами, как проливают кровь невинную… Бедствий, подобных нашим бедствиям, нигде не было, ни в каких книгах не найдёте вы подобного». Рязанский воевода Прокопий Ляпунов начинает собирать ополчение для похода и освобождения Москвы от интервентов…
Первое ополчение не добилось больших успехов. Я не буду сейчас анализировать его ход, скажу лишь, что поход на Москву, где, к тому же, началось народное восстание, успеха не имел, восстание жестко подавили. Во время сражений был тяжело ранен один из полководцев, князь Пожарский, среди руководителей ополчения начался разлад, в ходе которого 22 июля 1611 года Ляпунов был вызван в казачий круг и там зарублен.
И снова (хоть и приводила уже цитату!) напоминаю жёлчного, но такого точного А.К.Толстого:
Нас паки бьют и паки;
Мы ж без царя как раки
Горюем на мели.
Патриарх Гермоген, к которому поляки посылали послов с требованием приказать русским ополченцам отойти от города, а за отказ угрожали смертной казнью, решительно отказывает им («Если все вы, литовские люди, пойдёте из Московского государства, я благословлю русское ополчение идти от Москвы, но, если останетесь здесь, я благословляю всех стоять против вас и помереть за православную веру»), был заточён и обратился к русскому народу, благословляя освободительную войну. Он умер, не дождавшись освобождения Москвы (то ли был убит, то ли «уморили голодной смертью»).
Его цепями, голодом томят,
А он предателей Москвы бесстрашно,
Как Божий гром, проклятием громит.
А вести дурные: «Прокоп Петрович Ляпунов убит казаками», другие воеводы, Трубецкой и Заруцкий, «целовали псковскому ведомому вору крест» («псковской вор» - так называемый Лжедмитрий III, он же Сидорка, в то время расположившийся с отрядом в окрестностях Пскова).
Мечта Минина, наверное, понятна всем: «Теперь лететь бы к матушке Москве!» Но он сам тут же добавит: «Подняться нечем». Почему же так? Он станет размышлять:
Того и жди что смута заведётся,
Из воровских полков с подсылом много
Народу набегает; не усмотришь,
Проезжий город.
И действительно, «Павлушка, писчик», «негодный человечишка», подосланный в Нижний Новгород, уже внушает толпе:
Вы слушайте, что вам Кузьма толкует,
Он вас в беду такую заведёт,
Что плакать вам кровавыми слезами, - говорит о Владиславе:
Великую пошлет он рать и силу
И камня здесь на камне не оставит.
Да и некоторые купцы здесь, в Нижнем, вовсе не горят желанием положить жизнь за отечество. Купец Лыткин, к примеру, прямо заявляет:
В разор нас разорят и животишки
Ограбят все; куда с детьми деваться!
Не трогают, так и сидеть бы смирно.
Куда уж лезть!
Конечно, «богатый торговый человек» Аксёнов упрекнёт его:
Да ты крещён аль нет?
Аль животы тебе дороже веры?
А братия? А слезные писанья
Из-под Москвы? И это ничего!
Но таких, как Лыткин, увы, много. И борьба с ними предстоит упорная…
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
"Путеводитель" по пьесам Островского здесь